|
|
|
Tariel: Бред (проза)
|
12 октября 2006 11:59
|
БРЕД
Сидя на потолке, я с интересом наблюдала за тем, как кровь стекает по рукам, а дальше по стенам, туда, вниз, в черную бездну, в подземные глубины, где царит тьма и могильный смрад. Колокольный звон бил по ушам, давил, расплющивал голову, заставлял жмуриться от тупой боли. Где-то в дальнем углу потолка висела отрубленная голова, смотрела на меня пустыми глазницами, а из них, в свою очередь, с любопытством оглядывали меня белые черви. «Я тоже хочу жить», - сказала голова тихим жалобным голосом. «Жить-ить-ить», - пронеслось гулкое эхо. Я попыталась сжать в кулаки онемевшие пальцы, но они отказывались подчиняться. Где я, что я здесь делаю? – Я здесь. И, наверное, я здесь живу. Здесь – это где? Ну, здесь – это здесь. На потолке. Над бездной.
Когда-то мне говорили, что над землей есть небо. А оказалось – нет его, есть только этот потолок, выше которого невозможно подняться. Я достигла максимума, апогея своей жизни?
Кровь стекает по пальцам. Я пытаюсь понять, чья это кровь. Моя? О нет, конечно, нет… НЕТ!!! Эта кровь не моя, но вытекает она из моих ран, из ран в моих руках… Что же это? Что?..
На стенах остались кровавые следы ладоней – следы, обозначившие мой путь наверх. Так я карабкалась выше и выше, по отвесным стенам, туда, к вершине… А оказалось, вершины нет. Есть только потолок.
И чем выше я забиралась, тем больше я теряла крови, тем меньше оставалось сил. И теперь я сижу здесь, на самом верху, сижу, и нет сил шевельнуться.
Я через силу подняла руку, и из глаз сами собой брызнули слезы, которые сразу же жгучей солью въелись в оцарапанное лицо. Я подняла руку и посмотрела на то, как кровь растеклась по ладони, заполнив собой линии жизни, словно река заполняет русло. Я коснулась второй руки, практически безжизненной. Пальцы погрузились в кровавое месиво, которое должно было быть моим плечом. Пальцы невольно сжались, когда нащупали что-то твердое – кость. В ужасе я дернулась, и пальцы заскользили по руке вниз, распарывая ее, словно дурно сшитый кафтан. Да, плоть моя шита синими нитками – вот они, торчат… Хотя нет, это вены…
Из разорванных вен хлынула черная густая жижа… Разве это кровь? Кровь красная, это знают даже дети. А еще говорят – «голубая кровь»… Но что это – черное, как мазут?
Кровь продолжала идти. Так я всю ее потеряю. И ничего не останется.
Я дрожащими пальцами начала завязывать узлы на кончиках ниточек-вен. Кровь перестала вытекать, и мне стало немного легче.
«Я тоже хочу жить», - напомнила мне голова. «А я – живу?» - уточнила я. Голова засмеялась, и от этого хохота по коже пошли мурашки, захотелось закричать от ужаса, но из горла вырвался лишь глухой хрип.
А я – живу? Зачем я цепляюсь за эту жизнь, если она так не похожа на реальность? Ведь я знаю, что человек не может сидеть на потолке, и что ему никогда не забраться туда по отвесным стенам, и что нельзя потерять столько крови, и что если завязать вены узлом, это не может спасти от потери крови, и что отрубленные головы не говорят, и что кровь все-таки красная… Я все это знаю, я понимаю, что все это нереально, но… почему-то продолжаю бороться за жизнь, какой бы она ни была. Пусть даже это и не жизнь вовсе, а всего лишь иллюзия.
Если, увидев рассвет, я запечатлею его на бумаге, то что я нарисую? Нет. Я нарисую не рассвет. Я нарисую картину. Так и мое воображение лишь рисует картину, а не создает новою реальность. Это все – всего лишь рисунок, пусть и очень точный, пусть и очень похожий на правду…
Хотя кто способен определить, какая из жизней настоящая? Какая из них – всего лишь картина, а какая – реальность? Быть может, реальность – это то, что происходит со мной здесь и сейчас, а все остальное – сны? Но если это так, то это и есть моя жизнь. А я не хочу такой жизни.
Поняв это, я оттолкнулась двумя ногами от потолка, на который опиралась, и полетела вниз, в бездну… Странно, но стремление вниз оказалось бесконечным. Если вверху меня остановил потолок, но вниз я могу падать сколько угодно. Нижней границы нет.
Но падать бесконечно – это ведь не значит жить? Жизнь – это не бесконечный путь наверх, но и не бесконечное падение в пустоту. Тогда что же? В какой плоскости мы двигаемся на самом деле? Вверх-вниз, вперед-назад? В каком направлении?.. Или?.. Или никуда?
Падение прекратилось. Я оказалась где-то посередине, между верхом и низом, если низ, конечно, вообще существует. Конечно же! Я не учла то, что движение вверх-вниз и вперед-назад является, по сути, движением в двухмерном мире, а мы уже научились осознавать себя в трехмерном, и, возможно, скоро поймем и еще одно измерение… Значит, мы движемся иным образом…
И если двигаться против течения тяжело, то почему бы не поплыть по течению? Почему нет?..
В этот миг за моей спиной открылись крылья. Конечно, им далеко до ангельских белоснежных крыл – они черны и покрыты чешуей, но разве это важно? Главное, что теперь я могу сама выбирать направление – лететь вверх или вниз, вперед или назад, куда угодно, куда захочу. Я смогу лететь куда угодно, если там, конечно, есть воздух. Не бывает безграничных возможностей. К сожалению…
Сколько времени я уже нахожусь здесь, в междумирье, не пойми где? Ужасно хочется пить, ужасно хочется есть. Я оценивающе осмотрела болтавшуюся безжизненно левую руку, которая уже мало напоминала руку по форме и внешнему виду в общем. Это был кусок мяса с торчащими белыми костями. Я ухватилась за основание руки и дернула со всей силы. Рука поддалась. Я видела перед собой кусок мяса, кусок хорошего, питательного мяса, и мои зубы жадно впились в этот кусок. Кровь потекла по губам, по шее, по груди… Я размазала ее по телу оставшейся рукой – будто умылась, будто очистилась… Я ела жадно, не думая ни о чем, когда вдруг в ужасе остановилась.
Что я творю? ЧТО Я ТВОРЮ??? Я же ем себя!..
Так мы часто поедаем себя. Гложем и гложем, пытаемся накормиться за счет собственных ресурсов, не прибегая более ни к чему. Только вот плоть конечна, и рано или поздно не остается более ничего… Это напоминает мне одну картинку из детской книжки, где удав поедает сам себя, начиная с кончика хвоста. На картинке, к сожалению, не возможно отобразить весь процесс, а особенно – его конечный результат. Можно съесть себя заживо. Можно.
Неизвестно откуда появился черный как ночь ворон, уселся мне на плечо и отхватил кусок от моей пищи. Я хотела согнать его, но потом поняла, что в этом нет никакого смысла. Ведь он тоже голоден, а я уже насытилась…
Так мы часто поедаем сами себя и даем поедать нас другим. Иногда мы думаем, что так мы сможем им помочь, а иногда мы просто сами не голодны… а когда мы вновь захотим есть, то уже ничего не останется… Порой кажется, что если поделиться с человеком частью себя, отдаться ему на съедение, то можно будет его спасти от голодной смерти. Но он никогда не насытится, он будет требовать еще и еще, пока не съест тебя с потрохами. А иногда ты жалеешь капли своей крови, чтобы человек утолил жажду, а он не требовал большего… А еще бывает, что ты отдаешь себя всего – бери, ешь! – а он не голоден и не видит необходимости такой жертвы. Или голоден, но боится принять этот дар. Или считает себя недостойным этого дара. Только вот недостойных людей не бывает. Если ты хочешь поделиться с ним своей кровью, своей плотью, значит, он этого достоин.
Ворон рвал остатки моей руки, а я все смотрела и думала, чем же это кончится. И в один миг боль пронзила меня, словно клинок, и я более ничего не стала видеть. Ворон выклевал мне глаза.
Так бывает, что, пытаясь накормить собой кого-то, мы слепы, мы не понимаем, что он этого не стоит. Вернее, как я уже замечала, он стоит того хотя бы потому, что мы так решили. Но на самом же деле мы нередко обманываемся в безумном стремлении спасти человека.
Вообще, спасать людей очень трудно. Иногда это связано с тем, что ты бросаешься на помощь утопающему, забывая, что сам не умеешь плавать, а иногда с тем, что утопающий решил утопиться и бросился в воду с камнем на шее. А еще бывает, что утопающий вовсе не хочет быть спасенным, что ему нравится тонуть – ему интересно наблюдать, как постепенно становится труднее дышать, как синеют его руки, как кровь отливает от мозга, как замедляется сердце…
А еще бывает, что ты бросаешься в бурные воды, чтобы спасти кого-то, и сам захлебываешься, и тебя самого приходится спасать. Или ты прыгаешь в воду ночью, и не видишь, куда плыть, не можешь определить, откуда звучит голос…
Но когда ты уже доплыл до утопающего, это еще не значит, что ты справился. Он может не только не помогать тебе, но сопротивляться спасению. А может покорно принять свою долю, а потом утопить тебя в благодарность за спасение… Бывает всякое. Да, и такое бывало.
Слепая, ослабленная, я, как мне показалось, опустилась на землю. И тут я услышала, как воют маленькие волчата – жалобно, надрывно. Голодные, бедняжки…Я почувствовала, как мне в щеку уткнулся мокрый холодный нос. Потом кто-то лизнул меня в лоб. Я улыбнулась. Это было безумно приятно. А потом кто-то вцепился в меня маленькими, но очень острыми зубками. И начал рвать… Они поедали меня, разрывали на куски. А я улыбалась, пока не начала терять сознание…
Ради того, чтобы другие выжили, не жалко и жизнь отдать. Отдать жизнь, чтобы их спасти. Ведь им эта жизнь нужна не меньше, чем была нужна мне… И пусть они все равно долго не проживут без матери, но они хотя бы еще несколько дней смогут насладиться жизнью, они смогут запомнить ее, смогут еще немного порезвиться, поиграть, поохотиться… И, умирая, они вспомнят вкус моей теплой крови, а значит, вспомнят меня. Ради этого стоит жить…
|
| |
| |
|
|
|
Фотографии